Благородное воспитание им давала мама на регулярных занятиях, где рассказывала про этикет и историю рода. Своего и отцовского, которую знала чуть ли не лучше отца, и заставляла читать нужные книги.

Отца Витар боготворил. Он служил в гвардии графа Шелтонского, был рано списан по ранению — потерял руку в одной военной кампании. На друидов граф не раскошелился: дешевле оказалось назначить пенсию. Так и зажил нор’Гардус с семьей в фамильном особняке, в последней оставшейся у него собственности.

Вдвоем с братом они часто надоедали отцу просьбами рассказать о войне, что тот порой и делал по вечерам. У него был талант рассказчика. Братья заслушивались рассказами и живо представляли себя в рядах защитников отечества. Непременно командирами! Витар, по возрасту, соглашался быть заместителем командующего Вулара, своего брата, правда скрепя сердце — разница у них была всего-то два года.

И еще младший всегда, сколько себя помнил, мечтал стать военным, и непременно гвардейцем, но только до шестнадцати лет, когда произошла трагедия, перевернувшая всю его жизнь, — погиб отец.

Это случилось зимой. Брат тогда первый год учился в столице в гвардейской школе, и Витар остался с родителями один. Скучал по брату неожиданно остро и, чтобы перебить скуку, усиленно занимался у Молнии, до изнеможения. Тот день он запомнил на всю жизнь.

— Госпожа Лиона, ваша светлость! — кричал вбежавший в приемную знакомый городской стражник, оставляя следы на полу.

— В чем дело, Брунис! Посмотрите, вы мне все полы заляпали, — недовольно сказала вошедшая в вестибюль красивая молодая женщина в простом домашнем платье.

Витар оказался дома и тоже поспешил на крики, бросив увлекательную книгу о великих сражениях прошлого.

— Вас срочно приглашают в городскую стражу, госпожа, — сказал неловко переминающийся человек.

— Зачем? — удивилась женщина.

— Понимаете, там надо… э-э… нам привезли мужчину, неживого, однорукого, и… его невозможно узнать. И вот… вас зовут, чтобы вы, значит… опознали. Но может, это не он!

А мать уже побледнела и, пошатнувшись, осталась стоять, опершись о стену. Сын подскочил к ней и поддержал.

«Как? Что? Не может быть! Это не может быть правдой! Отец самый сильный и умелый, не считая Молнию, да он бы всех!» — думал он, помогая матери и одеваясь сам. Сердце неприятно ныло.

По улице промчались в служебной карете стражи.

В полуподвальном морге на каменном столе лежал отец. Витар сразу узнал его, несмотря на то что лицо и видимые участки тела превратились в воняющую кисло-сладким запахом гниль. Запах был стойким, невзирая на холод в помещении. Местами на теле белели гладкие кости. Вся одежда истлела. Ни оружия, ни фамильного перстня не было. Если бы не лишившаяся сознания мама, он бы и сам свалился, но нужно было не дать ей упасть, и Витар сдержался. В ушах предательски шумело, голова кружилась, тошнота грозила вот-вот исторгнуть содержимое желудка. Спасли стражники. Они вывели его и вынесли мать. Маг наложил на них заклинания исцеления, и все прошло.

Что происходило потом, помнил смутно. Допрос, доставка тела домой, похороны — все как во сне. Вывел его из этого состояния на следующий день после похорон Молния. Он надавил на несколько точек на голове, и Витар вышел из ступора.

— Очнулся? — спросил хмуро.

Вулар, срочно приехавший из столицы, Витар и Молния сидели в гостиной.

— Кажется, — со стоном ответил младший, — но лучше бы не просыпался.

В носу упорно стоял кисло-сладкий запах.

— А где мама?

— В родительской спальне. Она повредилась рассудком, и целитель сказал, что он бессилен. Может, время поможет. Никого не узнает. Молчит и ест, ест и молчит. Ходит в туалет и обратно. И все. Из спальни не выходит. Если бы Нара еду не носила, то и не ела бы ничего, — ответил старший.

Витар рванулся к матери, но был остановлен братом:

— Стой! Успеешь еще. Надо поговорить, мне сегодня нужно уезжать на службу. Ты остаешься за старшего в доме, брат, береги мать. На тебе финансы и хозяйство. Нара поможет, она тоже остается. — Помолчал и добавил, грустно улыбнувшись: — Тебе придется стать взрослым, Витар. Впрочем, как и мне.

— Я тоже буду помогать. И убийц найду. — Глаза Молнии сверкнули, сразу подтвердив прозвище.

Тяжесть в груди Витара мгновенно сменилась жаждой мщения, заполнив собой все: от волос на голове до ногтей на ногах.

— Я с тобой!

— Остынь, мальчишка, и не вздумай. Это чернокнижники, заклинание тления. В нашей тайной страже следователь из столицы работает и помощники Спасителя на ногах. Без тебя справимся. Правильно сказал Вулар: на тебе мать и дом.

После отъезда брата и ухода Молнии Витар сходил к матери.

Это было тяжелое зрелище. Всегда красивая, добрая и любящая мама превратилась в пожилую женщину с пустыми глазами. Она полностью ушла в свой мир и ни на что не реагировала. Теперь она могла часами стоять, сидеть, лежать в одной позе, не шевелясь, с застывшим лицом. Отвлекалась на еду, туалет и сон. Иногда он заходил к ней ночью и осторожно подолгу смотрел на спящую, боясь разбудить. Во сне она была прекрасна! Лицо оживало: она то улыбалась, то хмурилась, то поднимала в удивлении брови. По-детски причмокивала, что-то шептала и видела, наверное, прекрасные сны. Но стоило ей проснуться, и сказка кончалась. Брат привозил лекарей из столицы, но те только разводили руками:

— Ее душа спряталась от мира и не хочет обратно. Слишком сильное для нее оказалось потрясение. Целительство бессильно. Может, другое сильное потрясение и заставит ее вернуться, но я бы не советовал. Обратитесь к служителям.

Обращались. Бесполезно.

На следующий день после отъезда брата Витар пошел в городскую стражу.

— Где комнаты тайной стражи? — спросил у дежурного.

Тот внимательно оглядел посетителя и, видимо узнав, молча проводил на третий этаж. Граф осторожно постучал в неприметную деревянную дверь.

— Войдите, — раздался усталый голос.

В комнате было два стола, стулья, кушетка у стены и один допросный стул. Витар вздрогнул, увидев металлические скобы для фиксации конечностей. В кабинете находился седой худой пожилой мужчина с воспаленными глазами. Он сидел за столом у окна и работал с бумагами.

— Присаживайтесь, граф, вот стул рядом с моим столом.

Юноша присел на краешек «обычного» стула, на который показал хозяин кабинета. Решительность напроситься в помощники «найти и наказать» куда-то испарилась, но ненависть не уменьшилась.

— Давно хотел поговорить с вами, и вот вы сами пришли. Я следователь столичной тайной стражи Терус Грунис, а вы, видимо, Витар нор’Гардус?

Юноша кивнул.

— Обстоятельства нашего знакомства печальные, но мы делаем все, что можем.

— Их найдут? — Сжав кулаки, граф пристально смотрел на Теруса.

— Непременно, а с вашей помощью еще быстрее.

— Что мне делать? — Витар привстал со стула. — Я на все готов, только бы отомстить мерзавцам.

— Присядьте, в этой комнате убийц вашего отца нет. — Следователь задумчиво уставился перед собой, бросив бумаги. — Скажите, у вашего отца были враги, недоброжелатели? Может, он дал в долг кому-нибудь крупную сумму, не слышали?

Витар долго вспоминал.

— Нет, что вы, он ни с кем не конфликтовал на моей памяти, а деньги… откуда они у нас? Вы наверняка выяснили наше положение.

— Хорошо. Может, вспомните ссоры, которым вы не придали значения? С соседями, например.

— Не припомню.

— А что мог делать ваш отец в районе речного порта и с кем, если знаете?

— Порта? — удивился граф, и в его голове закрутились мысли. Думал недолго. — Вы знаете, с неделю назад, когда я возвращался из школы и уже подходил к дому, заметил выходящего от нас Ярутоса. Это купец. Живет на нашей улице через два дома от нас. Я тогда еще удивился, что ему у нас делать? По-моему, он торгует тканями, и тогда я предположил, что мама хочет заказать себе платье. Когда зашел домой и хотел спросить про него отца, меня чем-то отвлекла мама, а потом я забыл. Точно! Отец тогда целый вечер был расстроенный. Как я сразу не догадался, это Ярутос, сволочь! — выкрикнул и вскочил с покрасневшим от злости лицом.